Супруг для богини [= Увядание розы ] - Наталия Орбенина

– Ты уж, милая, не сердись, но из дому тебя я одну отпускать не могу. Гувернантки теперь нет, лакеи и горничная в летах, чтоб за тобой бегать. Так что будешь со мной выезжать, – заявила Горская внучке, когда та пожелала пройтись прогуляться.

Вера смирилась безропотно и довольствовалась открытой форточкой и поездкой в древнем рыдване за покупками. Себе начитанная девушка теперь напоминала Лизу из «Пиковой дамы» сочинения господина Пушкина.

Однажды Агриппина Марковна, вкусно отобедав карпами в сметане, гусем с кашей, налимьей печенкой и пребывая в чрезвычайно доброжелательном расположении духа, завела с внучкой разговор, который привел Веру в большое уныние.

– Я много думаю, Вера, о твоей будущности. Ведь теперь твоему разудалому отцу не до тебя, у него молодая жена! Кроме меня, некому о тебе побеспокоиться!

– Помилуйте, бабушка, вы и так обо мне заботитесь, куда еще более! – удивилась девушка, прикидываясь, что не понимает, куда клонится разговор.

– Надо тебе найти жениха, настоящего! – воскликнула Аргиппина Марковна. – Такого, чтобы ты жила за ним, как за каменной стеной! И не знала ни горя, ни забот!

– Да разве бывают такие? – меланхолически пожала плечами Вера.

– Встречаются, – последовал краткий ответ. – Только ты, Христа ради, мне не перечь, не спорь и не капризничай! Худого сами не возьмем, научены горьким опытом!

И дальше уже речь старухи потекла в привычном русле. Она принялась клеймить и ругать зятя. Вера крепилась и терпела. Она хоть и не соглашалась, но вынуждена была молчать. А иначе с чего тогда убежала из дома?

Агриппина Марковна от слов перешла к делу. Зашевелились, зашелестели ее прежние подруги. Пришлось сделать над собой усилие и нанести несколько визитов. Веру представили нескольким молодым и не очень молодым людям, которые, по мысли бабушки, вполне могли претендовать на роль жениха. Однако никто из претендентов не поразил ее воображения. На самом деле девушка носила в душе образ, который казался ей чрезвычайно притягательным. Им являлся известный литератор, журналист Иван Пепелищев. Вера не знала, сколько ему лет, может, на десять-пятнадцать меньше, чем отцу. Высокий, худой, смуглый, Пепелищев производил странное, одновременно пугающее и завораживающее впечатление на юную душу. В нем было что-то цыганское, даже нос с горбинкой и волос темный и кудрявый. Он частенько заходил к Извекову как к товарищу по литературному цеху и вел долгие и страстные споры о высоких материях. К Вере он, конечно, относился как к ребенку, ласково и снисходительно. Своей же семьей Пепелищев не обзавелся.

Предложенные Вере кандидаты показались бесцветно тусклыми и унылыми. Агриппина Марковна осерчала.

Вера затосковала. Она знала, что отец с женой давно вернулись. Братья Кирилл и Павел учились в гимназии. Она отчаянно скучала по дому, по своей комнате, по неуемным мальчишкам, которые ей так досаждали. Но главное, мучительная ревнивая любовь к отцу, непременное желание видеть его постоянно – вот что глодало ее душу. Вера поняла, что уже готова смириться с его женитьбой, присутствием Ольги, только бы вернуться обратно и зажить как прежде.

– Скучаешь? – Старуха сверлила ее взором. – Вижу, маешься, домой хочешь, а сказать боишься или стыдишься!

Вера тяжело вздохнула и понурила голову. Как теперь вернуться? Ждут ли ее там? Да и бабушку не хочется обижать.

– Ладно, помогу тебе, напишу отцу. Пусть забирает обратно.

Извеков пришел довольно быстро, не минуло и трех дней после разговора. Вера обхватила его за шею и заплакала. Вениамин Александрович, нежно поглаживая дочь по голове, произнес:

– Ну-ну, не надо слезы лить! Я не сержусь на тебя, хотя ты и поступила очень нехорошо! Все прошло и забыто! Я думаю, Ольга Николаевна тоже будет рада видеть тебя снова с нами!

Вера откинулась назад и посмотрела в лицо отца. Они были опять рядом, обнимали друг друга, но между ними теперь навсегда пребывала Ольга.

Сердюков, насытившись разговорами о привидениях, решил тем не менее не оставлять без внимания материалистические истоки преступления. Кто еще остался без внимания? Спешно прибывший на похороны сын Извекова Павел. Молодой человек любезно согласился поговорить со следователем, если это необходимо.

– Но вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь, ведь я уже несколько лет не живу в Петербурге, – Павел пожал плечами. – Что вы хотите знать?

– Откровенно говоря, сам не соображу. Но это не должно вас пугать или настораживать, иногда клубочек вытягивается из самой незаметной ниточки, которую не знаешь где и подцепишь!

Разговор происходил в квартире Извековых, куда следователь теперь ходил с изрядной регулярностью. Павел оказался невысок, темноволос, чертами лица необычайно походил на мать, правда, без ее блеска и изящества.

– Рассматриваете меня, пытаетесь понять, на кого из своих знаменитых родителей я больше похож? – ухмыльнулся Извеков-младший.

– Простите, непроизвольно вышло, – смущенно кашлянул полицейский.

– Ничего страшного, я привык. Но мне всегда хотелось оставаться прежде всего самим собой, а не сыном известного романиста и популярной актрисы.

– Поэтому вы и пошли в инженеры-путейцы, подальше от мира творческих людей? На железной дороге карьеру сделать собираетесь, как господин Витте? – улыбнулся следователь.

Самостоятельность молодого человека, двигавшегося по жизни без протекции знаменитого папаши, импонировала Сердюкову, который тоже добивался всего в жизни сам.

– Совершенно верно! Мы с братом пошли совсем по другой стезе. Я в инженеры, он хотел служить Отечеству. Да не вышло. Вы знаете, какая беда приключилась с Кирой, то есть с Кириллом. Проклятая дуэль!

Сердюков кивнул. На самом деле он толком ничего не знал, но история в свое время была шумная.

– А вот Веруша очень переживала, что не похожа на маму да что у нее нет ровным счетом никаких талантов, ни внешности, словом, ничего от таких-то родителей не досталось! – продолжал Павел.

– Разве? – удивился следователь. – На мой взгляд, ваша сестра очень привлекательная девушка!

– Это теперь в ней появились и женственность, и чувственность, а раньше не наблюдалось ровным счетом ничего. Она жестоко страдала от уязвленного самолюбия и поэтому всегда требовала от родителей повышенного внимания. Между нами в детстве происходили частые конфликты, порой мы даже дрались, – молодой человек засмеялся, – теперь в это трудно поверить! Уход мамы стал для Веры трагедией. Хотя мы все были убиты горем! И мачеху она невзлюбила из-за того, что та украла у нее любовь и внимание отца. А ведь до того Ольга дружила с Верой, но вы, вероятно, знаете это?

– Отчасти. Прошу вас, продолжайте, это очень важно! Кстати, а как вы с братом стали относиться к Ольге Николаевне после женитьбы вашего отца на ней?

– Если бы я сказал, что мы испытали восторг от этой новости, вы бы мне не поверили, ведь так? Конечно, мы поначалу никак не могли смириться с новой ролью Ольги Николаевны. Мы вредничали и делали разные пакости, какие только могла изобрести наша злая фантазия. Теперь стыдно вспоминать! И как она вытерпела наши издевательства? Нам хотелось довести ее до слез, чтобы она разрыдалась и убежала к своему папеньке! – Павел вздохнул. – Мы были идиотами! Это теперь я понимаю, как тяжело ей давались улыбка и доброе настроение каждый день! Она ведь не могла ни выпороть нас, ни наказать, ни пожаловаться мужу. Тогда бы ее сочли маленькой глупой неумехой, осмелившейся покуситься на трон незабвенной Горской. Она должна была доказать и себе, и всем окружающим, что является цельной самостоятельной личностью, а не пустоголовой куклой, позарившейся на громкое имя!